Джон Рид

Джон рид

Джон Рид родился 22 октября 1887 года в особняке его бабки по материнской линии в Портленде, штат Орегон. Его мать, Маргарет Грин Рид, была дочерью богатого портлендского предпринимателя, который разбогател, обладая следующими предприятиями: первым газовым заводом в Орегоне, первым на западном побережье заводом по производству чугуна и гидротехническими сооружениями Портленда. Его отец, Чарльз Джером Рид, был торговым представителем крупной компании по производству сельскохозяйственной техники. Его отец довольно быстро завоевал признание в деловых кругах Портленда. Родители Джона поженились в 1886 году.

Детство Джона прошло в окружении сестёр и прислуги, а все его приятели и друзья были отпрысками высшего класса. Брат Джона, Гарри был на 2 года его младше. Джон и его брат были отправлены в только что основанную Портлендскую Академию, частную школу. Джон был достаточно талантлив и умён, чтобы сдавать экзамены по читавшимся там предметам, но ему было скучно и неинтересно учиться на хорошие отметки, так как он считал, что преподавание в школе сухое и скучное. В сентябре 1904 года Джон был отправлен в Morristown School, в Нью-Джерси, для того чтобы он подготовился к поступлению в колледж, так как его отец, который никогда не ходил в университет, хотел чтобы его сыновья учились в Гарварде.

Джон Рид хотел стать журналистом и решил, что самое подходящее место для репортёрской карьеры — это Нью-Йорк, где были сконцентрированы все важнейшие издания того времени. Благодаря университетскому знакомству с журналистом Линкольном Стеффенсом, который занимался журналистскими разоблачениями и который высоко ценил Джона за его ум и талант, сделать первый шаг было проще. Стеффенс помог Риду занять не самый значительный пост в журнале American Magazine — в обязанности Джона входили чтение рукописей, корректура, а затем и редакторская работа. Чтобы заработать больше, Джон занял пост управляющего в недавно открытом ежеквартальном журнале Landscape Architecture.

Джон Рид поселился в Гринич-Виллидж, бурно развивавшемся районе художников и поэтов. Джон полюбил Нью-Йорк, постоянно исследовал его и писал стихи о нём. Журналы, в которых он работал, исправно платили ему, но это были заработки «свободного художника», а Джон хотел добиться некоторой стабильности. В течение полугода Джон пытался опубликовать свои рассказы и эссе о полугодовом пребывании в Европе, везде получая отказ. И всё-таки он добился успеха — газета Saturday Evening Post согласилась напечатать его произведения. В течение того же года Рида напечатали в журналах Collier’s, The Forum, и The Century Magazine. Одно из его стихотворений было положено на музыку композитором Артуром Футом, а журнал The American предложил ему место в штате и начал печатать его. Карьера Джона Рида шла в гору.

Его заинтересованность в социальных проблемах была вызвана знакомством со Стеффенсом и Идой Тарбелл (англ.)рус.. Но достаточно быстро Джон занял гораздо более радикальную позицию, чем они. В 1913 году Джон стал сотрудником журнала The Masses, где главным редактором был Макс Истмен, а ему помогала его сестра Кристал. В этом издании Джон опубликовал более 50 статей и обзоров.

Одной из основных тем, интересовавших его, была революция. Впервые он был арестован в 26 лет, когда принимал участие в рабочей забастовке в Паттерсоне (англ.)рус.. Жестокое подавление выступлений рабочих, а также последовавший за этим краткосрочный арест сделали взгляды Рида ещё более радикальными. В это время Джон сближается с синдикалистским профсоюзом «Индустриальные рабочие мира». Джон выразил свою позицию и мнение о произошедшем в статье «Война в Паттерсоне», которая была опубликована в июне.

Осенью 1913 года Джон был направлен журналом Metropolitan Magazine в Мексику, чтобы подготовить репортаж о Мексиканской революции. Джон находился в лагере Панчо Вильи в течение четырёх месяцев и вместе с Вильей был представителем Конституционных сил после их победы над Федеральными войсками под Торреоном. Эта победа открыла путь к Мехико. За эти четыре месяца Рид опубликовал серию репортажей о Мексиканской революции, которые создали ему репутацию военного журналиста. Джон Рид глубоко сочувствовал тяжёлому положению повстанцев и был категорически против американской интервенции (которая началась вскоре после того как он покинул Мексику). Джон горячо поддерживал Вилью, а Венустиано Карранса был ему безразличен. Позже эти мексиканские репортажи были переизданы в книге, которая была названа «Восставшая Мексика» и увидела свет в 1914 году.

30 апреля 1914 года Джон прибыл в Колорадо, туда, где недавно произошла бойня в Ладлоу. Там он пробыл чуть больше недели, исследуя произошедшее, выступая на митингах от имени шахтёров, написал яркую статью «Колорадская война» и пришёл к убеждению, что классовый конфликт в обществе куда серьёзнее, чем казалось ему раньше.
Лето 1914 года Джон провёл в Провинстауне (штат Массачусетс) вместе с Мэйбл Додж и её сыном, где они вместе подготовили к изданию «Восставшую Мексику», а также провели интервью с президентом Вильсоном на тему Мексиканской революции.

Военный корреспондент

Практически сразу же после начала Первой мировой войны Джон Рид в качестве репортёра Metropolitan отправляется в нейтральную (в тот момент) Италию. Рид встретился с Мейбл Додж, ставшей его любовницей, и вместе они отправились в Париж. Рид полагал, что война — это лишь новый виток торговой борьбы между империалистами. Джон не сочувствовал никому из участников войны.

Во Франции Джон Рид пребывал в апатии из-за цензуры, введённой на время войны, а также из-за того, что ему было очень сложно попасть на фронт. Рид и Мейбл отправились в Лондон, откуда Мейбл отправляется в Нью-Йорк, чтобы оттуда помогать Джону. Правда пребывание в Европе, благодаря Мэйбл, позволило Риду познакомиться с рядом выдающихся деятелей культуры, таких, например, как Пабло Пикассо и Артур Рубинштейн.
Остаток 1914 года Джон провёл в ссылке вместе с лидером мексиканской революции — Панчо Вилья, где и написал свою книгу «Восставшая Мексика».

Он вернулся в Нью-Йорк и оставался там до конца 1914 года, занимаясь написанием статей о войне.
В 1915 году отправился в Восточную Европу, в путешествии его сопровождал канадский художник и журналист The Masses Боурдмен Робинсон. Они начали своё путешествие из Салоник, затем они направились в Сербию, где стали свидетелями опустошения, посетили разбомблённый Белград, также они посетили Болгарию и Румынию. Джон Рид и Боурдмен Робинсон проехали через черту оседлости в Бессарабии, но в Хелме они были арестованы, содержались несколько недель в заключении, и, вероятно, были бы приговорены к расстрелу за шпионаж, если бы не вмешательство американского посла.

Их путешествие по России не прошло незамеченным — американский посол в Петрограде полагал, что Рид и Боурдмен являются шпионами; Рид был поражён этим. Рида и Робинсона вновь задержали, когда они предприняли попытки нелегально перейти границу с Румынией. На этот раз им помогло вмешательство британского посла (Робинсон был британским подданным), который, наконец, помог получить разрешение на выезд, но это произошло только после того, как все их документы были изъяты в Киеве. Из Бухареста они направились в Константинополь, в надежде увидеть Галлиполийскую кампанию. Все эти события легли в основу книги Джона Рида «Война в Восточной Европе», которая была опубликована в апреле 1916 года.

Вскоре Джон Рид вернулся в США, он направился в Портленд, где посетил свою мать.

В это время Джон познакомился с Луизой Брайант, которая вскоре переехала к нему на Восточное побережье.

В начале 1916 года Рид познакомился с Юджином О’Нилом, будущим нобелевским лауреатом по литературе, и в начале мая Джон Рид, Луиза Брайант и Юджин вместе арендовали коттедж в Провинстауне. Вскоре после этого, у Брайант и О’Нила завязался роман.

Тем летом Джон Рид поддержал президента Вудро Вильсона в его намерении баллотироваться на второй срок, так как Рид полагал, что Вильсон выполнит своё обещание и не допустит вступления США в войну.

1916 год оказался для Джона наполненным разнообразными событиями — женитьба на Луизе Брайант в Пикскилле в ноябре; операция по удалению почки, проведённая в клинике Джонса Хопкинса в Балтиморе, где Джон оставался до конца декабря. В 1916 году Джон также опубликовал за свой счёт книгу Тамерлан и другие стихотворения тиражом в 500 экземпляров.

Пока страна приближалась к войне, Рид становится ещё более радикальным: его отношения с Metropolitan были закончены. Джон закладывает часы своего покойного отца, а также продаёт свой коттедж в Кейп-Коде (полуостров, очаровательное место к югу от Бостона) стороннице контроля за рождаемостью Маргарет Сэнгер.

После того, как 2 апреля 1917 года Вудро Вильсон объявил войну, Дж. Рид кричал на спешно созванном совещании Народного Совета в Вашингтоне: «Это не моя война, и я не буду поддерживать его. Это не моя война, и я не буду иметь ничего общего с ней».

В июле и августе 1917 года Рид продолжал писать агрессивные и злые статьи для Masses, который отказалась доставлять по почте Почтовая служба США. Также Джон Рид писал для журнала Seven Arts, который, в конце концов, лишился финансовой поддержки из-за статей Рида, а также одной статьи Рэндолфа Борна — в результате журнал перестал выходить. Дж. Рид был ошеломлён провоенными милитаристскими настроениями, популярными в стране — его карьера рушилась.

Улица Джона Рида, г. Астрахань

Эта улица протянулась в советском районе, параллельно улице Николая Островского. Прогуляемся по ней вместе и посмотрим, представляет ли она лицо того, в честь кого названа.

Наше путешествие начинается с конца улицы, с дома 41 по Джона Рида. Здесь стоят жилые многоэтажки, напротив расположился парк "Планета" и "Лента". Из примечательного, дальше по улице расположились типографии. Летом вокруг всё зелено, но жарко, ни тени.

Вряд ли эту улицу можно назвать подходящей для прогулок

После типографий начинаются серые заборы, а за ними пустыри. Разбавляют всю эту желто–серую картину лишь цветущие деревья. Зимой здесь без слёз не взглянешь. Постепенно доходим до небольшого перекрёстка. Если хотим на Джона Рида, то нам прямо.

Движемся прямо. Справа оставляем несколько стандартных голубых хрущёвок, слева проходим автомойку и другие магазины. Прошли под металлической трубой – попадаем в частный сектор, который находит под пригорком. Но наш путь лежит прямо.

И тут мы неожиданно снова попадаем в объятия многоэтажек. Но только по одной стороне улицы, на другой – разваливающееся ветхое жилье, но кишащее жизнью. Удивительно, что эта улица состоит только из 41 дома, но имеет такую протяжённость.

Улица в конце увенчана двумя продуктовыми магазинчиками с каждой из сторон улицы. До них нас ведёт красный кирпичный забор заброшенного завода. Жилых домов тут нет. Только пустырь и "заброшка". Уныло. Радует только протяженность улицы, ее состояние оставляет желать лучшего.

Хотелось, чтобы было получше, но пусть будет хотя бы так